Материализация чувственных идей
Созвездие Гончих Псов, поздравляю тебя с днем рождения.
Прими небольшой подарок, может быть, он принесет тебе немного радости. 
Спасибо, что ты есть, ты очень классный, позитивный, творческий человек 
желаю тебе удачи, любви, радости, всего-всего самого лучшего 
Название: Жил да был черный кот
Автор: ValkiriyaV
Пейринг/Персонажи: Дженсен/Джаред
Размер: мини
Категория: слэш
Жанр: фентэзи, романс, пвп
Рейтинг: R
Саммари: читать дальшежил да был черный кот за углом, и кота ненавидел весь дом...
Предупреждения: читать дальшеДжеи не люди. Ксенофобия? Или – немного о плохих приметах.
Примечания: читать дальшеСозвездие, дорогая, если помнишь, у меня есть цикл миников "Посетите выставку кошек" ну вот, меня эта тема все еще привлекает, я не наигралась
эта вселенная - вариация на тему))) правда там был кот и человек, а тут мальчики на одной стороне, оба коты))) дарю этих котов тебе. ***
читать дальшеНе успел Дженсен выйти за порог, как снова случилось это. Он столкнулся нос к носу с Ритой, соседкой с третьего этажа, толстухой неопределенного возраста, и она немедленно завизжала:
– Снова ты! Ну почему, почему всегда ты мне встречаешься с самого утра?! Весь день насмарку!
Соседка, потрясая пустым ведром, готова была орать еще долго, но Дженсен обогнул ее и быстро выскочил из парадного на свет божий. В ушах еще стоял соседкин визг, но Дженсен уже быстро шел вперед, изредка взглядывая вверх, откуда карнавальным конфетти сыпались большие, резные снежинки. Морщился, когда особо крупная снежинка приземлялась на нос, и невольно принюхивался, но снежинки ничем не пахли. Разве что свежестью, холодом, и зимой, а ему пора было спешить, пока снова кто-нибудь его не остановил.
В этот раз ему повезло, несмотря на то, что карга Рита встретилась ему с пустым ведром он купил свои любимые мясные пирожки на углу у лавочника Беркли – вот они пахли за милю умопомрачительно вкусно, они были горячимы и сочными, и не утерпев, Дженсен развернул пакет и умял один пирожок по дороге. Он не сердился на Риту, а после пирожков старика Беркли был почти счастлив, он спешил к Джареду, а что могло быть лучше встречи с ним? Одно только печалило его – почему люди так суеверны? Вот, допустим, пустое ведро Риты совсем не сработало, и он знал точно – ни одна дурацкая примета не имеет никакой силы, пока в нее не поверишь. Но вот ему, лично ему прохода не дают, и ладно еще Рита, кричит и все, а был такой соседский мальчишка, Осрик, так он вбил себе в голову совсем странное: решил отловить Дженсена. Вернее он однажды предложил Дженсену напрямую – давай, я тебя перекрашу, и все будет ок. Дженсен тогда не понял, что толкует этот паренек с фанатичным блеском в глазах, а когда дошло очень рассердился, хлопнул тяжелой лапой психа по заду, и не слишком вежливо предложил выкрасить свою чернявую макушку, например, в зеленый. Осрик не угомонился, и решил, видимо, процедуру перекрашивания произвести над Дженсеном насильно. Ставил на него ловушки, науськивал своих друзей ботанов, но Дженсену пока везло, и еще – он был очень терпеливый кот. Мог бы, конечно, давным-давно нажаловаться на надоедливого человека, и специальные службы интеграции поставили бы Осрика на учет, и начали проводить с ним разъяснительные беседы, а могли даже и изолировать, но Дженсену было жаль мальчишку. Он не виноват, тоже жертва стереотипов, как и многие другие. Так уж пошло на земле, еще за сотни лет до прибытия на планету Земля расы Дженсена – черный кот всегда был символом несчастья, ну кто ж виноват, что у Дженсена при обращении отрастала черная пречерная шкура, а глаза светились дьявольским желтым огнем. Точь в точь как с древних картинок про помощника ведьмы – черного кота, совершенно такой, разве что раз в десять побольше размером. Когда был в человечьем виде, о его черной сущности говорило разве что пристрастие к темной одежде, черные волосы, отливающие желтизной глаза, уши были вполне человеческие, почти – с заостренными кончиками, а вот что его выдавало с головой так это черный пушистый длинный хвост.
Если с одеждой и ушами еще можно было как-то разобраться, спрятать уши под волосами или шапкой, и скрепя сердце, напялить что-то разноцветное, но хвост никак не желал прятаться. Черный, длинный, роскошный, без единого белого волоска, вился в ногах, или гордо торчал вверх, еще выше головы, и всячески привлекал к себе внимание. Ужасно. Люди едва видели этот черный хвост, и глаза Дженсена, нездешние, с золотисто-зеленой радужкой, с вертикальным зрачком – сразу же пугались, пятились, избегали, обходили его. Находились и агрессивные, хотя, к счастью, такие попадались редко. Но масть Дженсена была его истинным проклятием на этой чертовой планете. Вот, например, взять Джареда, его партнера и соратника – у того никаких проблем с местным населением не было! Белый, белоснежный даже, пушистый, огромный, в дни, когда обращался вызывал у своих соседей приступы неконтролируемого умиления, и тому приходилось бегать от чересчур назойливых детишек и взрослых, мечтающих Джареда погладить. А Дженсену... Дженсену не повезло, как жизнерадостно говорил Джаред, и Дженсен вздыхал и соглашался.
Добрался в этот раз до Джареда без проблем, создал всего две пробки – машины никак не хотели ехать там, где он перешел по пешеходке, и еще было небольшое столпотворение почти перед самым домом, где жил Джаред. Навстречу ему попалось свадебное пешее шествие, и увидав, как Дженсен пересекает им путь с гордо реявшим за ним как флаг хвостом – смешались, столпились, и начали выбирать другой маршрут, но Дженсен уже к такому привык. Странные, странные люди, что с них взять, но не ходить же ему, в самом деле, по крышам.
Джаред встретил любовника довольным ворчанием, услышал-унюхал еще из спальни, позвал-поманил, Дженсен сперва тщательно закрыл входную дверь, и махнул в спальню, срывая по пути одежду, увидел то что хотел, чего ждал – Джаред, его Джаред – лежал на спине, на расстеленной широкой кровати, утопая головой в подушках, и расставив бесстыже ноги, дрочил себе, смотрел Дженсену, в лицо, в самые глаза, дико, шало улыбался и мурчал:
– Джен, Джееенссссен, но шшшшто ты так долго, думал, не дождусссь...
Жаркий, распаленный, яркий, красивый, такой красивый – светлый весь, кожа сияла, теплая, шелковистая, Дженсен не раздумывая, одним длинным прыжком скакнул на кровать, накрыл собою Джареда и принялся его с громким урчанием вылизывать. Джаред засмеялся негромко:
– Что, опять гоняли? Спокойно добрался? Дженсен, ну Дженсен, щекотно, вот тут лучше, да...
Готов уже был, засранец, пока ждал Дженсена – растянул себя, теперь подставлялся настойчиво, ерзал на постели под ним, потом рукой поймал твердый дженсенов член и со сладким вздохом, зажмурившись, направил в себя. Зашипел тихонько, когда Дженсен, рассерженный, наподдал, вставил с размаху, сам любил управлять, но быстро забыл выходку Джареда – наслаждался теснотой, горячей, влажной, пульсирующей, не отпускающей, затягивающей, будто Джаред хотел его проглотить, и начал с самого главного, самого вкусного. Дженсен с глухим стоном вытягивал себя из засасывающего нутра, и снова входил, и плавал в мороке, просил беззвучно – отпусти, отпусти пожалуйста – и слышал такой же беззвучный, дразнящий, и голодный страстный смех – нет, нет, Дженсен, ты мой. Выплеснулся, освобождаясь застонал, но Джаред не отпускал – сжал как в тисках в оргазме, выжимая высасывая из него остатки спермы, Дженсен только вздрагивал, распластавшись на Джареде, гася всем телом крупную дрожь Джареда, шептал бездумно:
– Все, всевсе, Джей...
Джаред расплылся под ним, вокруг него так и висело довольство и умиротворение, и Дженсен пригрелся, и тихонько заурчал, снова принимаясь вылизывать ему шею. Джаред ответно заурчал, затарахтел как трактор, но скоро приглушил звук, дернул носом, принюхиваясь, и спросил заинтересованно:
– А чем это так вкусно пахнет там, в прихожей? В пакете? Пирожки Беркли?
Дженсен тихонько фыркнул, и засмеялся:
– Да, тебе принес, помню, что любишь. Но прежде чем ты их получишь...
Дженсен оседлал Джареда, черный роскошный хвост снова победно реял выше головы, джаредов хвост, пушистый, белоснежный, любовно обвивал Дженсена поперек груди, словно боясь куда отпустить, а Дженсен, азартно блестя глазами, попросил:
– Покажи мне класс, Джаред. Давай, ну! Соскучился по тебе за неделю...
Джареда долго упрашивать не пришлось, миг, и опрокинул Дженсена на лопатки, навис сверху, приник ко рту губами, насильно открывая языком, ввинчиваясь в глотку, вылизывая шершаво. Дженсен охотно отвечал на поцелуй, но в целом не активничал, лежал расслабленно, сдерживаясь. Джаред как будто боялся, что любовник исчезнет, и даже прекратив поцелуй, держал его крепко даже хвостом обвил ногу, руками упирался в грудь и насаживался на член Дженсена с жадным низким рыком, Дженсен ни уйти, не отдвинуться не мог, придавленный к кровати крепкими руками, телом Джареда, распятый под ним – лежал, со стоном выдыхая имя Джареда, и снова очень быстро приближался к оргазму, так быстро, что и предупредить не успел, прошептал только:
– Джаред...
Хватило и этого, Джаред сжал его собою изнутри, до звездочек в глазах, вырывая из горла крик, сам выгнулся, запрокинул голову, и забрызгал Дженсену весь живот спермой, повалился на него, обессиленный, довольный, промурчал в ухо, вылизывая ушную раковину:
– Теперррь накоррррмишшшшь? Дженсссен...
Подурачившись в душе, переместились в гостиную, на большой диван, лопали пирожки вдвоем, переключая каналы, не замечая, что сплелись хвосты в один пушистый и полосатый огромный, черно-белый, впереди еще было много времени, суббота только началась, еще воскресенье.
Ближе к вечеру воскресенья разомлевший Джаред, лежащий головой на коленях Дженсена, вспомнил старый разговор:
– Дженс. Может, все-таки да? Мне не хватает этих двух дней в неделю. Ты еще не ушел, я уже скучаю...
Дженсен, задремавший было, вяло улыбнулся, погладил Джареда по спутанным волосам, ответил:
– Джей, ты взвоешь через три дня. И я прихожу домой только ночевать, приползаю, можно сказать. Тебе нужна моя спящая тушка? Утром я бываю... раздражителен.
– Я в курсе про утро, – обидчиво выпятил губу Джаред, - и что? Подумаешь. И да, мне нужна твоя спящая тушка. Я скучаю по твоей тушке. По тебе. Что?
Дженсен вздохнул, и подумал про соседей Джареда. Как изменится его жизнь, если Дженсен переедет к нему... Нет. Не стоило, в самом деле, портить жизнь единственному любимому существу на этой планете. А о своих соседях лучше вообще не вспоминать. В общем-то, жить вместе Белому и Черному Стражам никто не запрещал, закон их не ограничивал ни в чем, но Дженсен, как старший партнер, осторожничал, и решил, что так будет лучше, Джаред пока терпел, но иногда жаловался и заводил любимую песню.
– Нет, Джаред, – мягко сказал он, – пусть все останется как есть. Я... скоро Рождество, у людей это особый праздник, ты ведь помнишь.
Джаред обиженно смотрел, Дженсен ласково гладил его по волосам:
– Ну вот, у нас будет целая неделя, я не хотел говорить, но я заказал коттедж на берегу озера и там очень красиво, мы будем совершенно одни. Тебе понравится.
Джаред прервал его, хитро улыбаясь:
– И там я тебя точно уговорю. Вот увидишь!
Дженсен улыбнулся и покачал головой – что ты с ним сделаешь! Все может быть.
Но дальше все пошло совсем не так, как планировал Дженсен, и точно не так, как думал Джаред.
***
Расслабленный и довольный, Дженсен возвращался домой поздно вечером, с трудом отрываясь мыслями от Джареда и вспоминая шефа Моргана. Вот уж у кого не было никаких суеверий, гонял Дженсена как проклятого, и не делал никаких поблажек, хвост там у него, или нет. И даже если Дженсен превращался изредка в огромного кота, это, по мнению шефа, делу не мешало. Все бы люди такие были. Морган хоть и спрашивал строго, зато от него и не влетало напрасно. А такое отношение Дженсен научился ценить.
Нападение оказалось слишком внезапным, Дженсен услышал шорох расправляющейся в воздухе сети, сгруппировался, но отпрыгнуть в сторону не успел – его накрыло, спеленало как мумию, дернуло на землю, Дженсен хотел было крикнуть, но и этого не смог – прямо в лицо ему кто-то пшикнул такой вонючей гадостью, что он захлебнулся собственным криком, и последнее, что услышал в обнимающей темноте это знакомый встревоженный голос:
– Эй, он жив? Что это такое с ним?..
Просыпаться совсем не хотелось, в голове стоял гул, на языке горечь, и мысли были вялые, мутные – что случилось? Тревога заставила распахнуть глаза, Дженсен нервно огляделся, и увидел себя связанным, раздетым до трусов и в клетке, в каком-то сарае, рядом с клеткой стоял проклятый Осрик и радостно улыбался. При виде его Дженсен застонал:
– О, нет.
Осрик встрепенулся, и заулыбался шире:
– Очнулся! А то я уж испугался, что ребята перестарались! Теперь все будет хорошо!
Дженсен мученически вздохнул, и спросил устало:
– Что именно?
– Ну как, – Осрик чуть не подпрыгивал, и в руках его подозрительный Дженсен увидел объемную кастрюлю не кастрюлю, какую-то бадью и в ней явно что-то было. Осрик же болтал, прижимая к животу бадейку: – Мы сейчас все исправим! И все будут счастливы, это же такое благородное дело. Ты перестанешь быть Черным Котом, и люди перестанут от тебя шарахаться.
Не спуская взгляда с бадейки, Дженсен спросил:
– И кем же я стану? Серобурмалиновым котом? Или, может, у меня вообще шерсть отвалится? Осрик, ты хоть понимаешь, что твои действия незаконны? Стоит мне пожаловаться властям, и тебя посадят как опасного сумасшедшего. Почему я не сделал этого раньше? Знаешь, почему? Я тебя, дурака , жалел, а теперь ты собираешься проводить надо мной эксперименты!
Осрик ненадолго потерял лучезарность уверенного в себе идиота, но тут же снова воспрял:
– Ты не понимаешь своей пользы. И они тоже не понимают, эти власти. Откуда им знать, как тяжело каждый день ждать неудачи, а она неизбежна, когда ты, ее предвестник, живешь поблизости. Может быть, меня и посадят, но я все равно сделаю доброе дело, ради других. Они будут мне благодарны. Они поймут!
– Идиот... – прошептал Дженсен, и закрыл глаза. Какой идиот. Они все такие, ну ладно, не все. Много встреченных Дженсеном людей верили во всякую чушь, а еще верили, что могут исправить мир, если их в нем что-то не устраивало, иногда самыми радикальными способами. Они несли и насаждали свое добро огнем и мечом с начала времен, и руководствовались самыми благими намерениями, только вот результаты... Результаты часто бывали неожиданными.
Осрик не рискнул приблизиться к Дженсену вплотную, он распылял свой краситель через решетку клетки, и как Дженсен не уворачивался, а это было сложно делать связанным – скоро был с ног до головы в жуткой, зеленовато-коричневой, вонючей субстанции. Дженсен матерился сквозь зубы, пока энтузиаст спаситель вселенной поливал его краской, увещевая:
– Потерпи немного, я не виноват, что ты не хотел сам, сейчас, двадцать минут, и я смою все водой...
Выплюнув изо рта краску, Дженсен прорычал угрожающе:
– Ну все, держись малявка. Поймаю, и выкрашу с ног до головы в зеленый!
– Почему в зеленый? – по-детски обиделся Осрик, – должен получится красивый золотистый...
Дженсен в ужасе посмотрел на свой жалкий облепленный непонятной субстанцией хвост:
– Я буду рыжий?! Нет!!!
Все оставшееся время до помывки Дженсен не переставая ругался, грозя паршивцу Осрику всяческими карами, но скоро почувствовал дурноту, замолчал, борясь с тошнотой, а потом и вовсе вырубился. В себя его не могли привести ни струи теплой воды, смывающей краску, ни крики неудачливого экспериментатора. Последняя мысль, что мелькнула в затухающем сознании была о том, что, кажется, он отравился...
***
В этот раз просыпаться было приятно – тепло, мягко, кто-то обнимал его крепко, и дышал в затылок, и Дженсен тихонько, жалобно застонал. Объятия тут же стали крепче, и Джаред спросил дрогнувшим голосом:
– Джен? Ты проснулся? Дженсен?
Дженсен рискнул ответить, получилось хрипло:
– Да.
Джаред молчал, обнимал так же мягко, но молчание становилось угрожающим, Дженсен забеспокоился, заерзал, повернулся к Джареду лицом – что?
И испугался даже – таким Джаред выглядел мрачным, и повзрослел будто на несколько лет, жестким казался, жестоким, в ниточку губы, нахмуренный, опасный.
– Почему ты не рассказал, что все так серьезно? Отшучивался!
Не сказал, выплюнул, Дженсен упрямо сжал губы. Ответил нехотя:
– Не думал, что он опасен. И сейчас не думаю, он... ребенок.
Джаред секунду рассматривал его, потом взорвался, сел на кровати, бурно жестикулируя, выплескивая свой страх, свою боль:
– Ты, блин! Ты знаешь, как я испугался?! Я же думал все, потерял тебя! Ночью звонок от этого сумасшедшего, ничего не понимаю, слышу только лепечет – Дженсен, Дженсен без сознания. Я чуть не умер! По сигналу с телефона нашел тебя, ты выглядел... Я бы убил этого паршивца, и меня бы оправдали, но Дженс, как ты мог?! Не сказать мне, что тебе грозит опасность? Этот Осрик нес какую-то чушь, это все так серьезно?! Дженс, ты бы видел себя, ты выглядел точно как будто умер, и это цвет...
Дженсен похолодел. Медленно, очень медленно он скосил взгляд на свой хвост. Спросил без выражения:
– На голове такой же пиздец?
Джаред отвечал снова не по теме и очень пылко:
– И не пиздец, когда высохло, очень даже. Но когда ты там лежал в луже, и хвост мокрый, и какой-то... не твой! А как высохло – золотистый, очень красиво, тебе идет, правда-правда!
Дженсен отвел глаза от своего – рыжего, рыжего, блядь! – хвоста, и спросил ледяным тоном:
– Ты издеваешься?
– Нет, – твердо ответил Джаред, и вдруг придвинулся поближе, обнял, приник к Дженсену, задышал ему в шею, в ухо, лишая воли, укрощая гнев, шептал горячо, страстно, жарко, – ты лучше всех. Хоть рыжий, хоть черный, хоть какой, это же все равно ты. Дженсен, пожалуйста. Я так испугался! Не делай так больше, не скрывай от меня... Я же... Я бы придумал, я бы раньше тебя защитил, а ты! Гордый такой! Ладно вовремя тебя нашли, и откачали, а этим всем... Я им покажу! Дженс, я не знаю, что бы сделал, если бы ты...
Джаред крепче стиснул его в объятиях, давя всхлип, и Дженсен больше не сердился, он испугался – за Джареда. Что он там говорит? Собирается мстить? Защищать? Смешной, успокоить бы, сейчас, сейчас:
– Джаред. Все хорошо, не надо ничего делать, что ты?
Джаред напрягся, закаменели мышцы, отодвинулся, посмотрел в глаза – близко, горячо:
– Нет. Я уже начал, это не остановить. Пока ты спал, мы... уже Рождество, знаешь? И у тебя классный шеф, он согласился мне помочь. И мы придумали кое-что, – заторопился, увидев в глазах Дженсена испуг: – Не бойся, ничего криминального, ну, то есть... Не совсем, это мистификация. Они пожалеют, что травили тебя. Морган тоже злился, что ты не сказал раньше.
– Подожди, – Дженсен растерялся, – ты с Джеффом познакомился? И вы вместе что-то... Что? Что вы задумали?
Джаред смотрел упрямо:
– Ты ведь все равно не остановишь меня, да и поздно. Мы сейчас за городом, на даче Моргана. Все уже завертелось.
– Джаред... – Дженсен не знал, что и думать.
Его такой с первого взгляда легкомысленный и все равно любимый дружок оказался вовсе не безобидным, и даже еще, погоди-ка! Он ведь говорил – защищать! Джаред защищает его.
Дженсен сказал, не веря себе:
– Ты защищаешь меня?
– Да, – совершенно спокойно и уверенно заявил Джаред и сузил глаза, – никто не смеет вредить тебе.
– Джаред. Но ведь это я должен защищать тебя. Я старше, я сильнее. Я всегда это и делал, и тебе нравилось.
Джаред как-то очень взросло улыбнулся:
– А теперь для разнообразия дай мне защитить тебя. Ладно? Не сердись, я не смог просто оставить все как есть.
Снова прижался, обнял, обернул собой, как одеялом, заурчал, потом сказал тихонько, пряча улыбку в голосе:
– Такой красивый... рыжий... Мой.
***
Дженсен отлеживался в загородном доме Моргана, и здесь же неугомонный Джаред затеял какую-то подозрительную игру вместе с Морганом. Они закрывались в кабинете, спорили о чем-то, и оба ему ни в чем не признавались, Моргану было проще – шеф все-таки, к стенке не прижмешь, хитро сверкал глазами, усмехался в бороду и испарялся, а Джаред... Джаред тоже не поддавался. И уходил вслед за Морганом, оставляя его на попечение сиделки.
Слабость от отравления краской еще не прошла, и Дженсен большую часть времени дремал, а когда вставал всячески избегал смотреть на свое отражение в зеркалах – если же видел, испытывал отчего-то горькую обиду.
Джаред не обманул – цвет хвоста и волос на голове не был неприятным, красивый, густо-золотой, внезапно очень хорошо сочетался с бледной кожей и золотисто-зелеными глазами, он будто сбросил десяток лет с этой мастью, но как же было неприятно видеть себя другим. Чужим. Незнакомцем. И было больно оттого, что он такой как есть, настоящий – не нужен, опасен, неприятен. За что? Он ведь не сделал ничего плохого, ничего, чтобы его лишали настоящей внешности.
Дженсен надеялся, что как только он обернется большим котом, и потом вновь примет человеческий облик – снова станет черным, но это не особо радовало. Что, если найдется другой Осрик? И методы его окажутся еще более радикальными. Он не сердился на Осрика, знал, что мальчишке сейчас приходится несладко, но так же и знал, что возвращаться назад, в свой квартал не хочет, Устал. Устал избегать крикливую соседку Риту, уворачиваться от выброшенного под ноги мусора, устал от криков и молчаливой агрессии, все, хватит, пожил среди людей – не получилось. Фиг с ней, с этой миссией, пусть присылают других, они с Джаредом и так много сделали для этого города, пусть теперь послужат другие.
За такими мыслями его и застал звонок в дверь.
Меньше всего он ожидал увидеть на пороге ... соседку. Это была Рита собственной персоной, пухлая, раскрасневшаяся, со свертком в руках и с неописуемым выражением лица. Дженсен от неожиданности отступил было, но потом взял себя в руки и вежливо улыбнулся:
– Добрый день, мисс Денвер.
Соседка, упорно выглядывающая у него кого-то за спиной, при звуке его голоса вздрогнула и расширившимися глазами уставилась на Дженсена. А дальше произошло совсем непонятное. Она уронила узелок, прошептала потрясенно:
– Мистер Эклз! Это вы!..
И вдруг рухнула на колени, чуть было не вцепилась Дженсену в ноги, но он вовремя отскочил, хвост у него стал дыбом, и виртуальная шерсть на загривке тоже. Соседка завыла:
– Мистееер Ээээклз! Вы должны вернууться! Умоляю! Мои цветыыы, оранжерея... Крысы!
Дженсен отступал от спятившей соседки, целеустремленно ползавшей за ним, но на слове «крысы» насторожился. Что, черт возьми, происходит?!
Джаред, тут явно не обошлось без Джареда, но что он такое сделал? Дженсен мигом отбросил все свои переживания, крепко схватил соседку и поставил на ноги, встряхнул ее и рявкнул:
– А ну тихо!
Соседка перестала выть, удивленно захлопала глазами, и таращилась на Дженсена так, будто никогда раньше не видела. Или не ожидала, что всегда вежливый и корректный, Дженсен умеет орать.
Дженсен велел:
– А теперь говорите. Что случилось?
– К...ккрысы, – заикаясь, ответила соседка, Дженсен отпустил ее, и возразил:
– Этого не может быть. В вашем городе целых два Стража.
Теперь, через много лет после давней войны достаточно было и одного стража на город, а два – Черный и Белый, вместе были практически непреодолимым барьером для любого врага.
Соседка вдруг смешалась, и отвела взгляд от его пылающей золотом шевелюры, и прошептала убито:
– На самом деле нет ни одного. Вы здесь, а второй, ваш друг, заявил, что и пальцем не пошевелит ради нас. Потому что мы... Мы... с вами так...
Рита замолчала, потом выпалила и возмущенно, и отчаянно, и зло:
– Весь город сошел с ума! Вы видели, нет, вы же... болели, но это жестоко, я не знала, что... ну простите меня, пожалуйста. Я больше никогда-никогда, я... я просто забыла.
Вздохнула, и пробормотала убито:
– Мы все забыли.
– Да что такое в городе?! – Дженсен вконец потерял терпение: – Потрудитесь выражаться яснее! Даже если непосредственно в городе нет Черного Стража, крысы все равно не придут, что вы несете?
Рита посмотрела на него огромными глазами, и сказала:
– Включите местное телевидение. Просто посмотрите.
Дженсен пожал плечами раздраженно, но после недолгого колебания согласился:
– Хорошо. Проходите, посмотрим вместе.
Едва загорелся экран, Дженсен застыл перед ним, не дыша.
В городке действительно творился бедлам.
Или, как назвал это Джаред – мистификация. Город был наводнен грызунами, вид которых давно был почти позабыт жителями, родившимися после нашествия. После войны, в которой человечество могло и не выжить, если бы не пришедшие на помощь феллисы. Они не помнили ужасов войны, не помнили, как в страхе бежали разумные крысы, когда у людей появился мощный союзник, и теперь все это разворачивалось на улицах города, превратившегося в огромный голографический кинотеатр. Не все жители могли сразу угадать, что это проекции, пугались, убегали от серых монстров, издававших ужасные визгливые звуки, и да, проекции были еще и озвучены.
Наблюдая за сценой на площади Дженсен, завороженный масштабом действа, вдруг поймал себя на мысли, что уже видел где-то что-то похожее – сцена, как вели себя грызуны – хулиганисто, отвязно, весело-страшно. Что же... Пристально наблюдая за «главарем» крыс, Дженсен узнал его, вернее, узнал персонажа из любимого фильма Джареда, тот часто его смотрел, про милое глазастое существо, которое нельзя было показывать на свет, а еще нельзя было мочить. Как же его звали? Ушастого пушистика конечно же намочили, и случилось пришествие злобных тварей, гремлины, точно! Это гремлины, злые браться того первого, такого безобидного и милого громят сейчас город, но Джаред придал им вид крыс, и, честно, картинка стала еще отвратительней.
Уже ясно было, что голограммы напугали весь город, и вместо приятного времяпровождения рождественских каникул все отсиживаются по домам и боятся высунуть наружу нос, проекции они там, или нет, но вели крысы себя и выглядели очень живо.
Кроме крыс ака гремлинов Джаред показывал забывчивым жителям сцены из военно-полевой хроники, некоторые Дженсен даже помнил, и в какой-то момент даже отвел глаза, он знал, что в той истории, которую сейчас крутил Джаред погибли все – и люди, и пришедшие к ним на помощь феллисы, по странному стечению обстоятельств сплошь черной масти, и видеть это снова не хотелось, он слишком хорошо помнил. А вот лицо Риты, глядевшей с открытым ртом в телевизор – вызвало у Дженсена потрясение.
Еще минуту назад он злился на Джареда, а теперь смотрел на Риту и понимал особенно ясно – они действительно забыли. Люди забыли. И, может быть, Джаред прав, что напомнил им о прошлом.
Рита на взрыве, унесшем многие жизни вздрогнула, и будто очнулась, потом посмотрела на Дженсена. Дженсен не смог вынести этот взгляд, он нажал кнопку пульта, и в гостиной повисла тишина.
– Хорошо, – наконец, сказал он, – я прекращу это. Прямо сейчас.
Он вышел из комнаты, разыскивая телефон, после разговора с Джаредом долго выпроваживал соседку, а потом, когда отзвонился крайне недовольный прерванной акцией Джаред, он решился снова включить телевизор. И вздохнул свободно – призраки, так похожие на настоящих крыс покинули город, а потом домой явился и сам мистификатор – и выглядел при этом вызывающе-недовольным.
Дженсен остыл уже, да и что теперь ругаться, все сделано, усмехнулся:
– Лучшая защита нападение...
Джаред вскинулся, хвост торчал трубой, угрожающе распушенный:
– Что?
Дженсен вздохнул:
– Ничего. Иди ешь, защитник.
Заведенный, Джаред не купился на мирный тон, решил, видать, сразу все разборки закончить:
– Нет, подожди. Я не прав? Да? Ты так смотришь осуждающе. Хочешь сказать, я даже знаю что – я испортил им Рождество. Подумаешь, двое суток посмотрели кино! А они портили тебе жизнь все время!
Джаред повышал голос, но Дженсен решил прекратить истерику в корне, сказал резко, уже не осторожничая:
– Джаред, нет. Ты забыл, зачем мы здесь.
– Не забыл, – запальчиво возразил Джаред, – это они забыли!
– Джаред, ты был не прав. Мы здесь для того, чтобы защищать. Нравимся мы им, или нет – неважно. Главное – защищать, пусть это теперь кажется номинальной должностью, но это наша основная миссия. Остальное все ерунда. Я сам виноват. И даже то, что вы с Джеффом, этим гением рекламы сделали – моя вина, я... должен был как-то это остановить, я же старший в группе, я... облажался.
Дженсен опустил голову, уныло размышляя, как будет оправдываться, когда инцидент в Рейно дойдет до его основного начальства.
– Прости, – Джаред тут же оказался рядом, и заглядывал в глаза, но в голосе его совсем не было раскаяния. Что и подтвердилось дальнейшими его словами, произнесенными с упрямым блеском в глазах, и выставленным вперед подбородком, и Дженсен уже это слышал: – Не смог это оставить так, не хочу, чтобы повторилось. Никто не смеет тебе вредить.
Дженсен сказал, кривя губы в усмешке:
– Может, нам придется уехать отсюда, Белый Страж. Может, вообще придется покинуть планету. Потому что ты решил защитить меня.
Джаред видел уже, что Дженсен готов к примирению, и улыбнулся тоже, и сказал упрямо:
– И если придется, снова буду.
Дженсен оценивающе осмотрел Джареда с ног до головы. Взгляд его изменился – потяжелел, он облизнулся и переступил с ноги на ногу. Джаред весь засиял и выдал счастливое:
– И плевать, если придется уехать. Хотя, я думаю, не придется. Смысл им это делать? И боюсь, Морган тебя не отпустит, он устоит всем, если тебя... нас! Попробуют вытурить, вон как все закрутил, я бы без него не справился. Мировой у тебя шеф, знаешь?
– Меньше всего сейчас я хочу знать о ваших с Морганом делах, – Дженсен медленно, мягко подкрадывался к Джареду, опасно сверкая глазами, а Джаред, играя, отступал, лыбился, хвост ходил из стороны в сторону, мелькал белой молнией, Дженсен сделал одно неуловимо быстрое движение и схватил Джареда, зарычал:
– Непослушный, глупый кот.
– Любимый кот, – поправил Джаред, не думая больше убегать, – любимый же?
– Глупый вопрос. Говорю же, глупый кот.
– И любимый тоже.
– Нууу... не без этого.
– Я знал!
@темы: фик
-
-
27.12.2013 в 18:53-
-
27.12.2013 в 22:01-
-
28.12.2013 в 16:03Так ярко написано, я себе их представляла очень четко, красавцы - и белый Джаред, и черный-рыжий Дженсен
А когда Джаред к нему обращался, растягивая звуки, меня вообще размазало - уф, это и горячо, и так мягко, по-кошачьи одновременно!
Спасибо большое-большое-большое, замечательный фик
-
-
28.12.2013 в 21:16darina373, спасибо)))
Созвездие Гончих Псов, очень рада, что тебе понравилось!